Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Страница 69

— Итак, над народом Секиры засияла Звезда Смерти, Мбопа! — сказал он. — Не ради ли ее появления моя серая стая так страшно выла прошлую ночь? Я знаю только, что на меня первого сегодня пал свет Звезды, и я обречен на смерть. Она так прекрасна, что может служить причиной многих смертей, Мбопа! — Он засмеялся и пошел дальше, размахивая палицей. Его слова, хотя и глупые, смутили меня. Я помнил, что там, где красота Нады пленяла людей, эти люди всегда становились жертвами смерти.

Я пошел к Наде, чтобы отвести ее на место собрания. Там было уже много народу: был день ежемесячного совета вождей. Все женщины краалей, с Зинитой во главе, также находились там. Между ними уже распространился слух, что девушка, из-за которой Убийца ходил в пещеры галакази, явилась в крааль народа Секиры, и все глаза устремились на нее. Шепот одобрения раздался из уст мужчин, а из уст женщин — завистливые замечания. Только Зинита молчала и смотрела на Наду из-под нахмуренных бровей; одной рукой держала она маленькую дочь Умслопогаса, своего ребенка, а другой играла бусами, надетыми на шею. Лилия прошла, улыбаясь, и приветствовала Умслопогаса кивком.

Он повернулся к своим вождям и продолжал:

— Вот та, которую мы ходили добывать для Дингаана в пещеры галакази. Вся правда теперь известна; тот, кто рассказал ее королю, больше не повторит своего предательства. Она просила меня спасти ее от Дингаана, что я и исполнил; все бы сошло благополучно, не будь среди нас изменника, с которым я рассчитался. Посмотрите на нее, друзья мои, и скажите, не хорошо ли я сделал, что сохранил Лилию, подобной которой нет во всем свете, чтоб стать радостью племени Секиры и женой моей?

Все вожди отвечали сразу:

— Ты поступил хорошо, Убийца! — Чары Нады действовали на них, и они были готовы любить ее, как любили ее другие раньше их. Только Галази-Волк покачал головой, но не сказал ничего, слова были бессильны против судьбы. Зинита, старшая жена Умслопогаса, зная, чей он сын, знала также, что Нада ему не сестра. Но когда она услыхала, что он намерен взять Лилию себе в жены, она повернулась к нему и спросила:

— Как это возможно, господин?

— Что за вопрос, Зинита? — отвечал он. — Не имею ли я права взять новую жену, если пожелаю?

— Без сомнения, господин, — возразила она, — но нельзя жениться на своих сестрах, а я слыхала, что ты спас эту Наду от Дингаана потому что она твоя сестра, и тем навлек гнев Дингаана на племя Секиры, гнев, который уничтожит всех нас!

— Я сам так думал, Зинита, — отвечал он, — но теперь узнал истину. Нада действительно дочь Мбопы, но он — не отец мой, хоть его называли так; мать Нады не была моей матерью. Вот вся правда, советники!

Зинита взглянула на меня и прошептала:

— О, старый глупец, недаром я ждала зла от тебя!

Я слыхал ее слова, но не обратил на них внимания, а она снова заговорила с Умслопогасом:

— Все это таинственно, Булалио. Не пожелаешь ли ты сообщить нам, кто твой отец?

— У меня нет отца, — ответил он, начиная раздражаться, — небо над нами было моим отцом. Я рожден из Крови и Огня, а Лилия рождена красавицей, чтобы стать моей подругой. А теперь, женщина, молчи! — Он подумал немного и прибавил: — Впрочем, если хочешь знать, отцом моим был иньянга Индабазимби, сын Арпи!

Это заявление Умслопогас сделал на всякий случай, так как, отказавшись от меня, ему надо было объявить имя своего отца, а назвать умершего Черного он не смел. Впоследствии в стране подхватили это заявление и утверждали, что Умслопогас сын Индабазимби, давно покинувшего наши края; он от этого и не отказывался. Ему не хотелось, чтоб узнали, что он сын Чаки; он более не желал стать королем и опасался навлечь на себя гнев Дингаана.

Нада встала и поднесла Умслопогасу цветок, который она держала в руках, вместо приданого — она была бедна и не могла принести ничего больше.

Он взял цветок, ему было неловко держать его — он привык носить топор, а не цветы. На этом разговор прекратился.

В этот же день, по древнему обычаю, владелец Секиры должен быть вызвать всех желающих на бой — победитель становился обладателем Секиры и вождем племени. Поэтому, когда разговор с Надой прекратился, Умслопогас встал и произнес свой вызов, не ожидая, что кто-нибудь откликнется на него; вот уже много лет, как никто не осмеливался выступить против его страшной силы. Но теперь выступил и вперед три человека, двое из них были вожди, которых Умслопогас искренне любил. Весь народ и он с удивлением взглянули на них.

— Что это значит? — тихо спросил он того из вождей, который стоял ближе к нему и хотел вступить с ним в бой.

Вместо ответа тот указал на Лилию, стоящую тут же. Умслопогас понял, что из-за чар Нады у всех мужчин появляется желание завладеть ею; тот же, кто завоюет Секиру, возьмет также и девушку. Умслопогасу предстояло бороться с многочисленными соперниками, борьба была неизбежна.

О битве скажу тебе мало, отец мой. Умслопогас убил одного вождя, затем другого, после чего третий в страхе не вышел против него.

С этого дня Умслопогас взял Наду-Лилию себе в жены, и на время наступили мир и тишина.

Легко догадаться, отец мой, что Зините и другим женам все это не нравилось. Они переждали некоторое время, думая, что Умслопогас изменится, потом стали роптать, жаловаться не только своему мужу, но и посторонним, и народ разделился на две партии: сторонников Зиниты и сторонников Нады.

Партия Зиниты состояла из женщин и тех из мужчин, которые любили и боялись своих жен, но партия Нады была гораздо многочисленнее и состояла целиком из мужчин, с Умслопогасом во главе; это разделение было причиной недоразумений среди народа и постоянных ссор в хижинах. Ни Лилия, ни Умслопогас не обращали внимания на происходящее кругом, да и вообще на все окружающее их, так сильно были они поглощены и довольны своей взаимной любовью. Однажды Зинита сказала собравшимся на поле женщинам: