Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Страница 187

187

Он рассмеялся, и вскоре они услышали звук удаляющихся шагов.

— Что нам делать? — с отчаянием спросил мистер Клиффорд. — Без света мы жить не можем, а если мы зажжем лампу, Мейер, конечно, прокрадется сюда и застрелит нас. Теперь он окончательно помешался, я слышу это по его голосу.

Бенита подумала с минуту, потом ответила:

— Нужно завалить проход камнями. Смотри, — и она указала на груды обломков, упавших с потолка от взрыва их мины, и на куски цемента, которые они ломами отбили от пола. — Только скорее, скорее, — торопила девушка, — наверняка он вернется не раньше чем через несколько часов, даже, может быть, только ночью.

Они немедленно приступили к работе; никогда в своей жизни Бенита не трудилась так, как в этот день. Те из обломков камней, которые им удавалось поднять, они тащили вдвоем к входу; другие, потяжелее, подкатывали ломом. Час за часом проходил в работе. К счастью для них, проход имел не больше трех футов в ширину и шести футов шести дюймов в высоту, а материала у них было вдоволь. До наступления ночи они успели завалить проход стеной в несколько футов толщиной, которую вдобавок подперли длинными деревянными шестами, укрепив их в выемках и пазах, с давних времен существовавших в скалистых стенах пещеры.

Когда заграждение было готово, они с гордостью осмотрели дело своих рук, хотя могло прийти в голову, что они сами замуровали себя в могиле. Учитывая то, что завал был устроен на повороте прохода, они могли быть уверены, что Мейер не сможет разобрать его при помощи рычага, а взрывчатки у него, как им было известно, не осталось. Таким образом ему пришлось бы, вздумай он разобрать заграждение, сделать это голыми руками, что было бы, пожалуй, не под силу одному человеку. Во всяком случае, если бы даже он решился на это, у них была прекрасная возможность наказать его за попытку разобрать завал.

Когда они прикатили и уложили на место продолговатый обломок скалы, который должен был удерживать концы жердей, служивших поддержкой камней, и не давать этим креплениям скользить по цементному полу, Клиффорд внезапно вскрикнул и сказал:

— Я, кажется, надорвал спину. Помоги-ка мне дойти до палатки. Я должен прилечь.

Медленно, с большим трудом, они отошли в глубь пещеры. Клиффорд опирался на плечо Бениты и на палку, но все-таки еле переступал ногами; дойдя наконец до палатки, он тяжело рухнул на одеяла и остался лежать в скорченном положении.

С этих пор для Бениты началось ужасное время, самое худшее во всей ее жизни. С каждым часом отцу становилось все хуже. Еще до их переселения в подземелье он был очень плох, а теперь его окончательно подкосил приступ то ли ревматизма, то ли ишиаса, а может быть, еще какой-то другой болезни; боль, гнездившаяся в мышцах спины, была настолько острой, что он не мог сомкнуть глаз на десять минут. Кроме того, он отказывался есть ту грубую пищу, которую можно было приготовить из имеющихся припасов; единственной пищей, которую он мог проглотить, были сухари, намоченные в черном кофе, да еще слабый безвкусный бульон из сушеного воловьего мяса, слегка приправленного солью.

Еще два обстоятельства не переставали ее беспокоить и наполняли непреодолимой тревогой: темнота и Джейкоб Мейер. Пожалуй, теперь темнота для нее была даже страшнее. Существование в этом жутком мраке, в котором огонек их единственной лампы казался затерянной в безбрежной ночи звездочкой, представляло для нее такой ужас, о котором невозможно составить представление тому, кто этого не испытал. Вдобавок Бенита берегла свой небольшой запас светильного масла и зажигала лампу только в случае крайней необходимости. Этот больной старик, эти оскаленные черепа, эта мертвая тишина и безмолвие, а там, снаружи, угроза жалкой смерти от рук Джейкоба Мейера! Но его не было видно, только раз или два Бените показалось, что она слышит его голос, что-то яростно кричавший по ту сторону заграждения. Пытался ли он без всякой надежды на успех разобрать преграду или боялся браться за это, чтобы не получить пулю в лоб, но только его совсем не было слышно, так что в конце концов она перестала о нем думать. Но если бы ему удалось проникнуть в подземелье, то ей пришлось бы положиться лишь на собственные силы, потому что на отца надежда была плоха: он слабел с каждым часом.

Таким образом протекли три ужасных дня; видимо, приближался конец. Хотя Бенита старалась заставить себя проглотить кусок пищи, она не могла съесть столько, сколько было необходимо для поддержания сил. Теперь, когда проход был заложен, атмосфера под старым сводом сгущалась, портилась от дыма костра, который ей приходилось разжигать, и стало трудно дышать. Недосыпание тоже изнурило девушку; страх за завтрашний день подтачивал ее нравственные силы. Она стала впадать в отчаяние, чувствуя приближение часа, который должен был стать последним для нее и ее отца.

Однажды, заснув подле отца, она была разбужена его стоном. Бенита взглянула на часы: была полночь. Она поднялась, развела маленький огонь и согрела немного бульона из сушеной говядины, который потом вылила в чашку. С большим трудом она заставила отца выпить несколько глотков бульона. Почувствовав внезапную слабость, девушка выпила остаток сама. Это вернуло ей силы размышлять, а старик снова заснул беспокойным сном.

Увы, придумать что-либо было невозможно, оставалось покориться судьбе. Рассеянно взяв в руки фонарь, Бенита отправилась бродить по подземелью. Выстроенная ими стена была цела и невредима. Как горько было думать, что снаружи веет свежий ветерок, а небо усыпано звездами! Она вернулась назад, прошла мимо ям, вырытых Джейкобом, мимо открытой могилы монаха, поднялась к распятию и, подняв фонарь, осветила увенчанную терновым венцом голову Христа.

187