Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Страница 138

138

— Какая-то счастливая мысль побудила меня двинуться навстречу вам. Впрочем, нет, не мысль, а — как это у вас называется? Да, инстинкт. Посмотрите, дружище Клиффорд, куда вы завели вашу дочь. Смотрите, смотрите! — добавил он, указывая пальцем вниз.

Клиффорд и Бенита перегнулись вперед, вглядываясь в темноту. Прямо перед ними зияла страшная пропасть, глубину которой нельзя было разглядеть даже при лунном свете.

— Клиффорд, мой друг, позвольте сказать вам, что вы никудышный путешественник; еще один шаг вперед, и вы оба вместе с животными превратились бы в груды мяса с переломанными костями… Знаете ли вы, что до дна пропасти добрых пятьсот футов? О, можно сказать, что вас обоих ожидал сегодня ночью крепкий сон!

— Что это за место? — спросил пораженный Клиффорд. — Леопардово ущелье?

— Да, не что иное, как Леопардово ущелье. Вы все время двигались по гребню горы, а не внизу. Какое все же счастье, что до меня дошла мысль этой молодой особы, вашей дочери, потому что, я абсолютно в этом уверен, она обладает способностью посылать мысли на расстояние. Я как-то внезапно это почувствовал, словно меня пронзила игла. Я искал вас повсюду, узнав, что вы потеряли ваш фургон, и вдруг что-то мне подсказало: «Поезжай на вершину Леопардова ущелья, поезжай скорее». И я гнал свою лошадь, несмотря на темноту и скалы, несмотря на туман и дождь, и оказался здесь как раз в ту минуту, когда вы подъехали, чтобы схватить за узду лошадь этой леди.

— Поверьте, мы крайне признательны вам, — прошептала Бенита.

— Я и так вознагражден сторицей. Нет, я считаю, что это я вам обязан, — ведь я спас вам жизнь только благодаря тому, что вы передали мне свою мысль.

— Передала или не передала, это не важно, — важно то, что все кончилось хорошо, — нетерпеливо перебил его мистер Клиффорд. — А самое лучшее то, что, слава Богу, мы всего в каких-нибудь трех милях от дома. Вы покажете нам дорогу, Джейкоб? Ведь вы всегда хорошо видели в темноте.

— Охотно, — ответил он, схватив за уздечку лошадь Бениты своей сильной белой рукой. — О! Моя лошадь сама пойдет за нами, а впрочем, если хотите, перебросьте на руку ее поводья — вот так. Теперь вперед, мисс Клиффорд, и не бойтесь больше ничего. С Джейкобом Мейером вы находитесь в полной безопасности.

Они начали спускаться с горы. Мейер больше не разговаривал, сосредоточив, казалось, все свое внимание на том, чтобы найти безопасные тропинки, по которым лошади могли бы идти не спотыкаясь. Молчала и Бенита — она была слишком измучена, так измучена, что не могла больше контролировать свои мысли и воображение, которые, казалось, отделились от нее и приобрели небывалую до того силу, новую способность проникать в мысли человека, шедшего возле нее. Они мелькали перед нею чередой, словно живые существа, и все же прочесть их она не могла. Впрочем, одно ей уже стало ясно: то, что она приобрела какое-то большое значение в жизни этого человека, — не то, какое женщина вообще имеет в жизни мужчины, но совсем особенное. Ей почудилось, что ее жизнь каким-то непостижимым образом переплелась с его жизнью, что отныне она стала ему необходимой для достижения его целей; казалось, что она была тем самым существом, которое он разыскивал в течение многих лет, единственным существом, которое могло внести свет в окружавшую его темноту.

Эта игра воображения смущала ее до такой степени, что она сильно обрадовалась, когда все это вдруг прекратилось и она вновь почувствовала себя полумертвой от усталости и холода. Все ее тело болело, а крутая тропинка казалась бесконечной.

Наконец они выбрались на ровное место, по которому и поехали. Вскоре они переправились через ручей и, въехав в ворота, внезапно остановились у двери дома с освещенными окнами.

— Вот и ваш дом, мисс Клиффорд, — раздался звучный голос Джейкоба Мейера. — И я благодарен судьбе, управляющей нашей жизнью, что она привела меня к вам как раз вовремя.

Ничего не отвечая, Бенита соскользнула с седла, но тотчас почувствовала, что не может держаться на ногах, и упала на землю. С легким восклицанием Мейер бросился к девушке, поднял ее, велел двум кафрам, вышедшим к ним навстречу, взять лошадей и проводил Бениту в дом.

— Вам нужно сейчас же лечь в постель, — сказал он, подводя девушку к двери комнаты, примыкавшей к гостиной. — Я велел затопить камин в вашей комнате на случай вашего приезда, а старая тетка Салли принесет вам супу с водкой и горячей воды, чтобы согреть ноги. Ах, вот и вы, Салли. Идите сюда и помогите этой леди, вашей госпоже, раздеться. У вас все готово?

— Все, баас, — ответила полная пожилая мулатка с добрым лицом. — Пойдемте, деточка, я вам помогу раздеться.

Через полчаса Бенита, выпив предварительно водки больше, чем за всю свою жизнь, лежала в постели, тепло укутанная, и вскоре крепко заснула.

Когда она проснулась, солнечные лучи проникали в ее комнату сквозь занавешенное окно, освещая часы, стоявшие на камине, стрелки которых показывали половину двенадцатого. Бенита проспала почти двенадцать часов и, несмотря на холод и усталость предыдущего дня, почувствовала, что вполне здорова, если не считать некоторой ломоты в суставах и небольшой тяжести в голове, что, впрочем, можно было приписать действию непривычной для нее водки и даже голода; зато она чувствовала голод, а это было самое главное.

С веранды донесся голос Джейкоба Мейера, казавшийся ей таким знакомым, как будто она его слышала всегда. Он приказывал находившимся во дворе туземцам прекратить пение, которое могло разбудить «госпожу». Говоря о ней, он употребил зулусское слово инкосикази, которое, как Бенита помнила, означало «повелительница» или «предводительница». Она нашла, что он очень заботлив, и почувствовала к нему благодарность, но потом вдруг вспомнила, что этот человек произвел на нее, в сущности, отталкивающее впечатление.

138