Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Страница 127

127

Роберт Сеймур сделал передышку, после чего заговорил дальше.

— Начало было положено. Дальше все пошло само собой. Так оно всегда и бывает, не правда ли? Самое главное — это начало, конец же приходит неминуемо. И теперь он наступил. Еще полчаса тому назад я не предвидел того, что произойдет, но вдруг вы каким-то образом, не оборачиваясь, увидели меня, и это меня сразило. Нет, прошу вас оставаться спокойной, я еще не закончил. Я уже объяснил вам, что представляет собой моя персона; в самом деле, немного найдется еще такого, что можно было бы прибавить к этому описанию, так как я не обладаю особыми пороками, за исключением праздности — худшего порока из всех, — и не могу обнаружить в себе ни малейшего следа какой-либо добродетели. Но мне присуще известное знание света, приобретенное мной за время длинного ряда охотничьих экспедиций, и, как человек с опытом, беру на себя смелость дать вам простой совет. Возможно, что для вас моя личность представляет лишь временную забаву, средство от скуки, но возможно, вы смотрите на это по-другому; в последнем случае я, как человек опытный и друг, предостерегаю вас — измените свой взгляд. Не имейте со мной ничего общего, гоните меня прочь; вы никогда не пожалеете об этом.

— Скажите, вы шутите или говорите искренне, мистер Сеймур? — спросила Бенита, продолжая по-прежнему говорить тихим голосом и глядя прямо перед собой.

— Как вы могли усомниться в моей искренности?

— Я всегда придерживалась убеждения, что люди в подобных обстоятельствах стараются выставить себя в наилучшем свете.

— Совершенно верно, но я никогда не делаю того, что мне нужно сделать, — факт, которому я благодарен, так как иначе меня бы здесь не было сегодняшним вечером. Я желаю себя выставить в наихудшем, самом наихудшем свете, ибо, кто бы я там ни был, я честный человек. Теперь, объяснив вам, что я есть, или, вернее, чем был полчаса назад, — лентяй, шалопай, существо, ничего не имеющее впереди, — я спрашиваю вас, говорить ли мне дальше?

Бенита приподнялась и, впервые взглянув на него, увидела, как при лунном свете бледнеет его лицо. Быть может, этот цвет лица тронул ее настолько, что смягчил неприятное впечатление, навеянное его самобичеванием; во всяком случае, она, по-видимому, изменила свое решение, так как опять опустилась в кресло и произнесла:

— Если хотите, продолжайте.

Он слегка поклонился.

— Благодарю вас. Я рассказал вам, чем я был полчаса тому назад, теперь же, надеясь, что вы мне поверите, скажу вам, кто находится перед вами в данную минуту. Перед вами человек, который раскаивается, человек, для которого открылся новый мир. Я не очень стар и думаю, что все-таки не лишен некоторой предприимчивости. Может быть, мне на пути улыбнется удача, если же нет, я ради вас постараюсь найти такую возможность. Я не думаю, что вы были бы в состоянии найти кого-нибудь, кто стал бы относиться к вам с большей заботой. Я не хочу произносить громких фраз, но, говоря правду, я должен сказать, что стою на перекрестке двух дорог. Если бы вы согласились быть моею, тогда, я чувствую, из меня еще мог бы получиться человек, которым вы могли бы гордиться; если нет, я пишу «конец» на могильном камне возможностей, носивших имя Роберта Сеймура. Я обожаю вас. Вы единственная женщина, с которой я хотел бы провести свои земные дни, это вас мне недоставало всю мою жизнь. Я прошу вас быть храброй и рискнуть выйти за меня замуж, хотя я не вижу ничего, что ожидало бы нас впереди, кроме бедности, ведь я не кто иной, как искатель приключений.

— Не говорите так, — поспешно возразила Бенита. — Все мы искатели приключений, и я, быть может, больше, чем вы. Важно то, что мы собой представляем, а не то, что у нас есть или чего нет.

— Пусть так, мисс Клиффорд. Тогда, значит, мне нечего больше прибавить, теперь слово за вами.

Как раз в это время звуки рояля и скрипки в салоне стихли. Окончился один из вальсов, и некоторые из танцевавших пар поднялись на палубу, кто с намерением освежиться, а кто пофлиртовать. Одна пара, отдав, что было слишком очевидно, предпочтение второму занятию, остановилась настолько близко от Роберта и Бениты, что разговор между молодыми людьми сделался немыслимым и им волей-неволей пришлось обратиться в слушателей банальной болтовни.

Добрых десять минут парочка вела милый и игривый спор из-за какого-то танца, которым кавалер был якобы обойден, пока в конце концов Роберт Сеймур, обычно столь спокойный, не дошел до желания убить ни в чем не повинных влюбленных. Он чувствовал, неизвестно почему, что ответ Бениты ускользает от него, ощущал, как предчувствие чего-то зловещего, неминуемого, о котором она недавно говорила, передается от нее к нему. Молчание становилось невыносимым, и не было конца ему. Даже попросить Бениту перейти в какое-нибудь другое место при данных обстоятельствах не было никакой возможности, тем более, что для этого пришлось бы просить щебетавшую парочку посторониться. И все это время Роберт с упавшим сердцем думал о том, что, вероятно, Бенита старается подавить в себе всякую нежность к нему и что в случае появления сильно запоздавшего ответа последний выразится словом «нет».

Из зала снова понеслись звуки музыки, и неумолчно болтающая парочка наконец приготовилась удалиться. Вдруг на капитанском мостике послышалось какое-то необычное движение, и на фоне ласкового неба Роберт увидел промелькнувшую человеческую фигуру, опрометью бросившуюся вперед. Через минуту в машинном отделении отчаянно зазвонил колокол. Роберт знал этот сигнал: он обозначал команду «стоп». И сейчас же вслед новый сигнал: «Полный назад».

127