Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Страница 125

125

Перед развалинами мы заметили фургон и палатку и, решив, что они принадлежат белым, пошли к этой стоянке. В палатке светился огонь, пола ее была откинута, так как стояла очень жаркая ночь. В ней сидело двое людей: старик с седой бородой и красивый малый, лет сорока, с темными, пронзительными глазами и с черной остроконечной бородкой. Оба обитателя палатки рассматривали груду золотых бусин и безделушек, лежавших на столе между ними. Я хотел заговорить, но в эту минуту чернобородый человек услышал или увидел нас; схватив ружье, прислоненное к столу, он быстро повернулся и прицелился в меня.

«Ради Бога, не стреляйте, Джейкоб, — сказал старик, — это англичане». — «Во всяком случае, лучше, если они умрут, — ответил тот мягким голосом, в котором слышался легкий иностранный акцент. — Нам не нужно ни шпионов, ни воров!» — «Мы ни то ни другое, милейший, а что касается стрельбы, то я тоже умею обращаться с огнестрельным оружием», — заметил я и в свою очередь навел на него винтовку.

Он опустил свое ружье, и мы объяснили, что отправились в археологическую экспедицию. В конце концов наши отношения сделались вполне дружескими, хотя мы с братом держали ухо востро по отношению к мистеру Джейкобу — фамилии его я не припомню; он слишком много играл ружьем и вообще казался мне человеком с темным и таинственным прошлым. Короче, когда ваш отец (старик — это был ваш отец) убедился в том, что имеет дело с людьми совершенно безвредными, он откровенно рассказал нам, что они, то есть он и мистер Джейкоб, ищут клад, два или три столетия тому назад спрятанный, судя по рассказам, в этом холме какими-то португальцами.

Однако их подстерегали неприятности: племя макаланга, жившее в крепости (крепость и была теми развалинами, которыми мы заинтересовались), что носила название Бамбатсе, не соглашалось позволить им производить раскопки, мотивируя свой отказ тем, что холм этот посещается призраком и что если они выполнят просьбу белых, то на голову племени обрушится несчастье.

— И что же, удалось им в конце концов отыскать золото? — спросила Бенита.

— Не могу вам сказать, потому что на следующий день мы отправились назад; но, прежде чем уйти, мы посетили племя макаланга, которые, не видя в наших руках заступов и кирок, с охотой нас приняли. Кстати, те золотые вещицы, за рассматриванием которых мы застали вашего отца и его партнера, были найдены в каких-то древних могилах вне крепостных стен и ничего общего с пресловутым мифическим кладом не имели.

— А как выглядели развалины? Я люблю отголоски минувшего, — снова вставила Бенита.

— О, удивительно! У подошвы холма — гигантская каменная стена, выстроенная Бог ведает кем, затем, на середине холма, другая такая же стена и, наконец, близ вершины — третья, подобная двум первым, окружавшая, как я понял, некое святилище. А над всем этим, на краю обрыва, красовался огромный гранит конической формы.

— Созданный человеческими руками или же естественный?

— Не знаю. Нас не пустили за третью стену; мы были представлены их светскому и духовному главе в одном лице, замечательному старцу, весьма мудрому и очень симпатичному. Я помню, он сказал мне, что мы с ним встретимся снова. Это показалось мне странным. Я спросил его о кладе и о том, отчего он не позволяет белым производить раскопки. Он ответил, что ни белые, ни черные никогда не смогут найти клад, и только одна женщина найдет его в определенное время, а именно когда этого пожелает Дух Бамбатсе, под чьей охраной и находится упомянутый клад.

— А что это за Дух Бамбатсе, мистер Сеймур?

— Не могу сказать вам ничего определенного, ибо сам не добился никакого толку. Слышал только, что дух этот вырастает в виде белой женщины, которая иногда на восходе солнца или при лунном свете появляется на вершине того гранитного конуса, о котором я только что говорил вам. Помню, как я, чтобы узреть ее, поднялся до рассвета, поступив, как полный идиот, поскольку, конечно, ничего не увидел. Больше мне ничего не известно об этом призраке.

— Скажите, мистер Сеймур, вы беседовали с моим отцом — я подразумеваю, наедине?

— Да, немного. На следующий день он проводил нас до нашего фургона и, как мне показалось, был доволен переменой компании. Странного тут ничего не было, потому что он, как и я, получил воспитание в Итоне и Оксфорде и, каковы бы ни были его недостатки, — хотя мы не заметили и признака их, ибо он не проглотил при нас ни капли вина, — в нем виден джентльмен, чего нельзя сказать о Джейкобе. Тем не менее этот Джейкоб оказался довольно начитанным субъектом, в особенности в области отвлеченных материй, и мог болтать чуть ли не на всех языках мира — словом, умный и ловкий пройдоха.

— Отец вам говорил что-нибудь о себе?

— Да. В минуту полной откровенности, а такая в конце концов наступила между нами, он поведал мне, что вся его жизнь — не что иное, как цепь неудач, за что он заслуживает много упреков. Он упомянул о том, что у него есть семейство, какое — он не сказал, живущее в Англии, сделать которое богатым, дабы загладить прошлое, он так стремится. Потому-то он и решил пуститься на поиски клада. Но, судя по тому, что вы мне сообщили, я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что он не нашел ничего.

— Не нашел ничего и ничего не найдет, но все равно я рада слышать, что он думал о нас. Между прочим, я хотела бы исследовать это место, Бамбатсе.

— Так же как и я, мисс Клиффорд; только в обществе вашем и вашего отца, но не мистера Джейкоба. Если когда-либо вам придется отправиться туда с ним, предупреждаю вас: будьте осторожны!

125